— Вам снова, — говорит, — надо тронуться в путь, чтобы новыми глазами видеть жизнь народа. Книгу вы не принимаете, чтение мало вам даёт, вы всё ещё не верите, что в книгах не человеческий разум заключён, а бесконечно разнообразно выражается
единое стремление духа народного к свободе; книга не ищет власти над вами, но даёт вам оружие к самоосвобождению, а вы — ещё не умеете взять в руки это оружие!
Неточные совпадения
— Еще бы!.. — проговорила княгиня. У ней всегда была маленькая наклонность к придворным известиям, но теперь, когда в ней совершенно почти потухли другие
стремления, наклонность эта возросла у ней почти в страсть. Не щадя своего хилого здоровья, она всюду выезжала, принимала к себе всевозможных особ из большого света, чтобы хоть звук
единый услышать от них о том, что там происходит.
Вместо восторгов мы видим полное господство низменных интересов, вместо добровольного
стремления к успокоению на лоне великого,
единого государства — борьбу.
Дама была из тех новых, даже самоновейших женщин, которые мудренее нигилистов и всего доселе появлявшегося в женском роде: это демократки с желанием барствовать; реалистки с
стремлением опереться на всякий предрассудок, если он представляет им хотя самую фиктивную опору; проповедницы, что «не о хлебе
едином человек жив будет», а сами за хлеб продающие и тело и честную кровь свою.
Всеобщее, мысль, идея — начало, из которого текут все частности, единственная нить Ариадны, — теряется у специалистов, упущена из вида за подробностями; они видят страшную опасность: факты, явления, видоизменения, случаи давят со всех сторон; они чувствуют природный человеку ужас заблудиться в многоразличии всякой всячины, ничем не сшитой; они так положительны, что не могут утешаться, как дилетанты, каким-нибудь общим местом, и в отчаянии, теряя
единую, великую цель науки, ставят границей
стремления Orientierung [ориентацию (нем.).].
Сидел и слушал, как всё, что видел и познал я, растёт во мне и горит
единым огнём, я же отражаю этот свет снова в мир, и всё в нём пламенеет великой значительностью, одевается в чудесное, окрыляет дух мой
стремлением поглотить мир, как он поглотил меня.
К счастию, сношения с Константинополем указали русским князьям иной образец государственного устройства: там видели они власть
единую и неограниченную; пример этот ослабил феодальные их
стремления.
Поэтому духовный смысл брачного соединения может быть лишь в любви, в личной любви двух существ, в
стремлении к соединению в
единый андрогинный образ, т. е. в преодолении одиночества.